Крыши Инсбрука дышат своими трубами в такт новогоднему джазу, и этот ритм пронизывает город, отражаясь эхом в каждой вывеске, и отскакивая от закрытых дверей звонко, как монеты, падающие на брусчатку. Я вижу горы, и сегодня они пахнут кофе из музейной чашки в ладонях. Музыка завораживает и кружит, пульсируя под кожей и разлетаясь теплым, почти весенним, ветром.
   – Вы позволите?
И мы танцуем на башне, под это дыхание, слегка неловко, случайные чужие люди, разделившие неожиданно трогательный момент в несколько минут и три тысячи лет одновременно. У нас нет ничего общего, кроме этого джаза длиной в маленькую жизнь, которая закончится, как только устанет оркестр.

Cижу в кафе со стопкой черно-белых открыток, на большинстве которых изображен снег. Задник каждой из них уже исписан мелким почерком, каждую из них я уже отпустила. Отпустила, но не отправила, потому что почта закрыта.
   – Подскажите, а можно сегодня где-то достать марки? – обращаюсь к пожилому человеку за соседним столиком, с которым минут десять назад мы вскользь обсудили последние новости и скудный выбор выпечки в последний день года.
   – Марки? – переспрашивает он.
Показываю открытку, на которой живого места не осталось.
   – Марки. Отправить почту.
Он переговаривается о чем-то со своей спутницей, та улыбается и кивает.
   – Через 40 минут подходи сюда, ко входу, – говорит мне собеседник.
Когда мы встречаемся в следующий раз, он стоит один, замотанный в клетчатый шарф. В руках – бумажный пакетик.
   – Вот. Все, что у нас нашлись.
   – Спасибо. Может, я Вам деньги верну за них?
   – Не нужно. Мне достаточно знать, что ваше поколение еще пишет письма.

   Холод в Инсбруке мягкого сизого оттенка, равнодушный, сырой и густой, как патока. Он липнет ко всему, до чего дотягивается, и ненадолго отвлечься от него помогает только терпкий запах глинтвейна, теплый хлеб, забегать греться в сувенирные лавки через каждые два десятка шагов и внутренний дворик-колодец, где зимует два десятка велосипедов.
   Телефон «моргает» зеленым сигналом. Пропущенное сообщение. Пара десятков букв, и я улыбаюсь в ответ сквозь тысячу километров. В один миг холод снаружи теряет свою власть: в моем внутреннем городе восходит оранжевое яркое солнце.

(more…)